5 ноября 1961 года в деревне Эльбарусово Мариинско-Посадского района случилась страшная трагедия – в старом деревянном здании сельской школы сгорели 110 человек – 4 учителя и 106 детей. В те дни деревня сходила с ума от горя. Улицы, всегда шумные от детских голосов, вмиг опустели.
О той трагедии страна не узнала – в те годы подобные события скрывали. Лишь всезнающая радиостанция «Голос Америки» сообщила в тот же вечер:
«В деревне Эльбарусово коммунисты сожгли детей в школе».

КАК ЭТО БЫЛО

Мы не будем сейчас рассказывать о событиях полувековой давности во всех подробностях – в последние годы об этом много написано, учителями местной школы выпущена даже небольшая книга­мемориал, поэтому в общих чертах скажем лишь про некоторые детали того дня и вечера. Итак, накануне очередной годовщины Октябрьской революции, перед осенними каникулами школа готовилась к праздничному вечеру. Поскольку электричества тогда не было, свет в помещение подавали с помощью передвижного двигателя-­генератора. Его и пытался завести учитель физики вместе с двумя десятиклассниками. Бак у бензинового двигателя дал трещину, чтобы ее запаять, нужно было в печи растопить паяльник. Как назло, дрова были сырые, чтобы они разгорелись, учитель плеснул на них бензин. Дрова тут же вспыхнули, но огонь перекинулся на ведро в руках учителя. Он испуганно отбросил его от себя и опрокинул, отчего топливо разлилось по полу. Горящие пары бензина мгновенно превратились в клубы бушующего пламени. Стена огня пошла по коридору и ворвалась в помещение, в котором шел концерт. Из огненного ада спаслись немногие.
Вот как описывает дальнейшие события в Эльбарусово учитель­-краевед Полина Иванова, подробно рассказавшая о событиях тех дней в книге­мемориале. Погибших похоронили на следующий день – вопреки обычаю на третий день после наступления смерти. Власти остерегались народного гнева. К тому же на носу был праздник. Останки погибших предали земле на Ильменкасинском кладбище, что в паре километров от Эльбарусово, в братской могиле. Милиция оцепила и саму похоронную процессию, и место захоронения, никого туда не пускала, кроме близких родственников погибших. Детские гробы положили в два ряда. При свете автомобильных фар огромную могилу заваливали бульдозером. Каждый раз, когда он отходил назад, рыдающие матери подбегали и вбивали в землю колышки, чтобы запомнить родную могилку.
Та часть мемориала, где лежат останки, возвышается над остальной частью территории примерно на полметра и обозначена по краям поставленными на ребрышко белыми силикатными кирпичами. В центре – памятник в виде каменной стены, в передней части которой на черной плите написано следующее: «Здесь похоронены трагически погибшие в Эльбарусово 5 ноября 1961 года». На задней стороне памятника – ячейки-­углубления с прикрепленными к ним металлическими пластинами. На них – 110 имен с указанием даты рождения каждого. Весь мемориал обнесен металлической оградой. Мы были там за неделю до скорбной даты. Территория мемориального сооружения в отличие от остальной части большого кладбища вся была убрана от мусора. Видимо, порядок навели в ожидании скорбной даты. Туда постоянно ходят люди. Оставшиеся в живых с каждым годом стареют, а со снимков на них смотрят юные лица.

ТЮРЬМА СПАСЛА ОТ РАСТЕРЗАНИЯ

Оба педагога – директор Эльбарусовской средней школы С. Ярукин и учитель физики М. Иритков были исключены из рядов партии, сняты с занимаемых должностей и отданы под суд. Взятие под стражу, суд (директор был осужден на 8 лет, учитель – на 10) и отбывание наказания в дальних краях были для них спасением. Иначе сельчане просто растерзали бы их.
– В первые годы после трагедии дни памяти погибших не проводили, – рассказывает директор школы В. Белова, двадцать лет назад первая предложившая организовать памятные мероприятия. – Народ был озлоблен, сразу реветь начинали.
Да и власть предержащие затею особо не поддерживали: «Надо ли теребить незаживающие раны? Зачем выносить на публику всю эту боль?» Что­то, конечно, в этих словах было, потому что, как говорят эльбарусовцы, даже сегодня боль и обида остались. Так, в деревне до сих пор немало людей, которые обвиняют в происшедшем учителей и держат на них обиду, хотя в педагогическом коллективе никого не осталось из тех, кто работал в те годы. Так и бросают учителям в глаза: «Вы виноваты». Нынешние учителя, конечно, ни при чем, в душе, возможно, на такие обвинения тоже обижаются, но не спорят, а молча проглатывают обиду.
Несмотря на все это, дни памяти решили проводить, и теперь каждый год у памятника на месте бывшей школы собираются сельчане. Тяжело, конечно, но когда в горе люди все вместе, на душе все­таки становится легче.

Не помогли хоть чем-нибудь к скорбной дате? «Нет, – вздыхают в Эльбарусово. – Не дождались». Понятно, что денег в казне кот наплакал, но к этой-то школе отношение должно быть хоть немного другим.

Если педколлектив деревня хоть как­то терпела, то бывшего директора и учителя физики не простила. Они знали об этом. Их осудили, отправили в места лишения свободы, они отсидели там от звонка до звонка и больше в Эльбарусово не показывались. Мы долго пытались выяснить, как сложилась дальнейшая судьба этих людей. Никто ничего конкретного сказать не смог. Директор С. Ярукин, рассказывают, неплохой учитель химии, после отсидки приезжал в родную деревню (по соседству с Эльбарусово), чувствуя враждебное к себе отношение, осесть не посмел, забрал семью и уехал в неизвестном направлении. Говорят, отправился то ли на Урал, то ли в Сибирь и вроде бы там умер.
О судьбе учителя физики М. Ириткова достоверных данных тоже нет. «Осужден, отправлен и исчез». У него в пожаре погибла жена, пятый день работавшая в школе, так что на малой родине его никто не ждал. Кто­то слышал, вроде бы он не выдержал душевных мук и покончил жизнь самоубийством. Словом, сведений мало, да и никто в Эльбарусово этим особо не интересуется.
Про двух десятиклассников, которые помогали физику чинить генератор и обвиненных некоторыми в деревне в трусости за то, что убежали и ничего не предприняли для спасения детей, расспрашивать мы не стали. Их, конечно, не осудили, не посадили, но можно представить, каково им было все эти годы ловить на себе недобрые взгляды, а то и брошенные кем­то злые слова.

ДВЕ МИНУТЫ НА ЭВАКУАЦИЮ

Через год после трагедии в Эльбарусово была построена большая двухэтажная школа из кирпича. Просторно, светло, тепло – школа и сегодня вы­глядит вполне современно. Единственное, что меня поразило, – парадный вход. Узкий, тесный, сразу за дверью с лестницей, ведущей на второй этаж. Заходишь, как будто в крошечный подъезд жилого дома барачного типа. Кто проектировал это? Ей­богу, трезвый так не сделает, наверняка проектировщик чертил вход на пьяную голову. «К сожалению, построили так», – разводят руками сейчас в Эльбарусово. Невооруженным глазом видно, что если, не дай бог, случится в школе нечто, требующее экстренной эвакуации, возле главного входа моментально возникнет давка.
– Давки не будет, – говорит на это замечание директор школы В. Белова. – Много раз проводили учения­тренировки. 220 учащихся покидают школу за 2 минуты.
По словам Валентины Ивановны, вместе с парадным входом моментально открываются семь дверей. Они не запираются, а закрываются лишь на защелку. И вообще, в этой школе, однажды побывавшей в огненном аду, к мерам пожарной безопасности особое отношение. Дети – обученные и натасканные. И вместе с чувашским главком МЧС, районными пожарными продолжают оттачивать навыки.
– Может ли сейчас такое повториться?
– Нет, не может, – говорят в школе, три раза постучав по дереву. – Такое количество жертв невозможно.
– Однажды к нам пришла на работу учительница, работавшая до нас в другой школе, – рассказывает В. Белова. – И вот как стало ясно, что она новичок.
Каждый год в начале сентября в Эльбарусовской школе проводят пожарную эвакуацию. Все знают, куда бежать, что делать, – прикрывают любым предметом дыхательные пути, закрывают двери за собой и т.д. Иными словами, алгоритм действий выработан, все поступают согласно ему. И на этом фоне резко выделялась новенькая. Ее действия были не такими, как у всех.
По тем временам новое здание Эльбарусовской школы было, конечно, неплохим. За полвека проблемы появились. Так, срочно надо менять кровлю, от тяжелого снега зимой трещит и ломается стропильная система. Не помогли хоть чем­нибудь к скорбной дате? «Нет, – вздыхают в Эльбарусово. – Не дождались». Понятно, что денег в казне кот наплакал, но к этой­то школе отношение должно быть хоть немного другим. Раны, полученные здесь полвека назад, до сих пор не зарубцевались. И этого не будет, пока жив хоть один человек, помнящий тот огненный ад.